Старик, похожий на высохшую мумию с оттопыренными ушами, жил отшельником в своем поместье, никуда не выезжал, никого не принимал, ел только вареное, пил только дистиллированное, пылеуловители не давали подлететь к нему даже маленькой пылинке. С редкими собеседниками разговаривал на расстоянии, прикрывшись платком. Не дай бог этот собеседник принес с собой какой-нибудь микроб! Старик задался целью: прожить на свете столько, сколько не прожил еще никто. Днями напролет сидел он в кресле с часами в руках и с чувством удовлетворения смотрел на секундную стрелку: каждый ее скачок удлинял его жизнь. Вся Америка гадала, заключая пари, удастся ли ему дожить до ста. Этот чокнутый старик, который к своему неимоверному богатству хотел присоединить и самую долгую жизнь, был не кто иной, как мультимиллиардер Джон Дэвисон Рокфеллер.

ПРЕДПРЕИМЧИВЫЙ ПАПАША

«За указание верного пути в жизни я обязан своему отцу» — такими словами на­чал он книгу о своем славном жизненном пути. Так кем же был отец столь знаменитого сына?

...В 1840-х годах по шта­ту Нью-Йорк разъезжал на повозке некто Уильям Звери Рокфеллер — аптекарь, на­зывавший себя доктором. Всех подряд лечил он одним- единственным снадобьем. Ингредиентами «исцеляюще­го эликсира» были вода, тра­вы и ... нефть. При этом доктор утверждал, что его эликсир излечивает все случаи рака, «если они не очень запуще­ны». Пузырек с волшебным средством стоил 25 долларов. Впрочем, целительство было не единственным занятием доктора. По совместительству он возглавлял орудовавшую в штате шайку конокрадов. И надо сказать, процветал на всех поприщах. Вот такими «методами и принципами» он сколотил некоторое состоя­ние и даже смог каждому из четырех своих сыновей по достижении ими 21 года вы­делить по одной тысяче дол­ларов. Джону деньги потребо­вались гораздо раньше. Отец выдал искомую сумму, но... под 10% годовых до достиже­ния им совершеннолетия.

БОЛЕН ДЕНЬГАМИ…

Если согласно некоторым теориям любой дар является своего родом отклонением, болезнью, то Джон Рокфеллер был болен любовью к день­гам с детских лет, причем в весьма тяжелой форме. Но, как положено любви, она да­рила блаженство и обостряла чувства. Как других пленяет музыка, живопись, стихотвор­ная строка, балетное па, так Джона пленял сам вид денег. Тяжесть пачки банкнот в руке вводила его в истому. Ког­да шестнадцатилетний Джон после окончания школы и кол­леджа в Кливленде работал счетоводом в одной фирме, бухгалтерия получила редкую банкноту в 4 000 долларов. Юноша впал в состояние сту­пора и несколько часов проси­дел неподвижно, упиваясь видом купюры. Закончилось это для него нервным припадком. Завистники впоследствии яз­вили над этой «высокой страс­тью»: дескать, Рокфеллер узнает достоинство купюры по шуршанию и монеты по звону, разве только в сырую погоду, когда звуки глуше, может иной раз ошибиться. Да, деньги были для него живыми, каж­дая купюра имела не только номинал, но и свой характер, и он понимал их, а хороши они были все. Джон всячески хотел подружиться с ними: и с мо­гучими банкнотами в тысячи долларов, и с самой скромной, в доллар. Пусть большая купю­ра звучала как симфонический оркестр, а маленькая — как скрипочка, они равно услажда­ли его слух. Впрочем, малень­ких денег не бывает, считал он, недаром на каждой из них изображен какой-нибудь пре­зидент Соединенных Штатов Америки и еще великий Бен Франклин, дружить с деньга­ми — значит дружить с этими великими людьми. Эта страсть у него сочеталась с другой. Ведь единственной мечтой миллиардера было стремле­ние захватить деньги других. Это была не обычная жадность к деньгам, нет. Стремления Рокфеллера сводились еще к тому, чтобы перехитрить дру­гих... Этот спокойный, уравно­вешенный человек приходил в состояние неистовой радости при одной только мысли, что ему удалось перехитрить или просто обмануть партнера по сделке.

ПЕРВЫЙ ОПЫТ

Первое «предприятие» маленький Джон затеял семи лет от роду. Он завел несколь­ко индюшек, откармливал и продавал их. «Я и сейчас вижу своих исполненных досто­инства, откормленных птиц на гордой прогулке вдоль ру­чья...» — вспоминал он много лет спустя. Рост состояния и его изменения юный биз­несмен тщательно отмечал в своей бухгалтерии. Заработав таким образом начальный капитал, в 12 лет он совершил первую ростовщическую сдел­ку, ссудив соседскому ферме­ру 50 долларов под 7,5% го­довых. В 1862 году Джон с несколькими компаньонами организовал свой первый нефтеперегонный завод. Воз­можно, это стало бы потолком его предпринимательской карьеры, если бы он не вступил в сговор с хозяевами железно­дорожных компаний. Они заключили с Рокфеллером тайное соглашение, по кото­рому тот гарантировал транс­портировку определенного количества нефти по желез­ной дороге. За это железно­дорожные компании обязыва­лись перевозить его нефть за полцены и выплачивать ему часть полученной при­были, взимая более высокие транспортные тарифы с кон­курентов Рокфеллера. В ито­ге нефть Рокфеллера стоила дешевле, чем у его конкурен­тов, которые оказались перед выбором — либо разориться, либо продать свои предприятия. Так, к тридцати пяти го­дам Рокфеллер контролировал уже 90% нефтепереработки в США, а к 1878 году захватил весь нефтепроводный бизнес в стране. Основав компанию «Стандард Ойл», он стал при­знанным «керосиновым коро­лем» Америки. Но самый рас­цвет и истинное могущество оказались впереди — когда появился автомобиль, кото­рый только и делал, что жрал бензин. Теперь уже каждый владелец автомашины нес «керосинщику» свои денежки. Да, с нефтью они не ошиблись: отец, когда выбрал ее ингре­диентом своего эликсира, а сын — всего своего бизнеса.

ВЫСОХШАЯ МУМИЯ

Еще вовремя Гражданс­кой войны, когда Джон нажи­вал большие деньги на пос­тавках продовольствия правительственным войскам, семья его брата Фрэнка, который воевал в этих самых войсках, обратилась к нему за помо­щью. Джон отказал, и два его маленьких племянника умер­ли, фактически от голода. Их похоронили в семейном скле­пе Рокфеллеров, но вернув­шийся с войны Фрэнк перезахоронил своих детей в другом месте. «Я не хочу, чтобы кто-то из моих близких покоился в земле этого чудовища, этого монстра, моего братца Джона Дэвисона Рокфеллера», —ска­зал он. Вскоре после смерти племянников Джона порази­ла редкая болезнь. Хотя ему было чуть больше двадцати, лицо его сморщилось, волосы выпали по всему телу, вплоть до ресниц и бровей. Он стал похож на высохшую мумию с ушами летучей мыши. Потом всю жизнь он страдал от экзе­мы и поразившего его после сорока лет склероза, который тщательно скрывал от окружа­ющих.

«МОЙ ДОЛГ ПЕРЕД ЧЕЛОВЕЧЕСТВОМ...»

Став богатым человеком, Рокфеллер решил, что пришла пора облагодетельствовать и других. А лучшее бла­годеяние — это добрый совет. Ведь и ему самому отцовские наставления принесли пользу. К тому же когда вещаешь с кучи золота, то возникает ощущение, что на каждом тво­ем слове лежит благородный отсвет. А что он говорил? Да прекрасные вещи! Что давать приятней, чем брать, что бед­няки чище душой, у них есть взаимовыручка, чего совсем не увидишь среди богатых, не забывал похвалить и себя:

«Господь дал мне эти деньги, — говорил он, — а я по его пору­чению управляю имуществом других и потому считаю своим долгом перед Богом и челове­чеством, чтобы каждый цент, который я вкладываю в свои предприятия, и в дальнейшем служил интересам общества и его благоденствию». Подоб­ные речи он произносил все чаще и чаще, к месту и не к месту. Мало того, еще и книги стал писать. Похоже, он чувс­твовал себя первосвященни­ком новой неведомой рели­гии. Однако случилось то, что и должно было случиться. До этого американцы, пребывая в убеждении, что Рокфеллер составил свое богатство из их денежек, как-то мирились с этим. Но выслушивать пропо­веди запаршивевшего старика за свои же деньги не захотели и дружно возненавидели бога­ча. Даже родственники и пар­тнеры посмеивались над ним. Однажды его старый друг и компаньон Марк Алонзо Ханна, не стесняясь большого общества, прямо бросил ему в лицо: «Тебе еще не надоело твое предназна­чение?» Тогда, непонятый, он удалился. И если пре­жде копил центы и долла­ры, то теперь стал копить се­кунды, минуты, часы и годы... Проклятие, а ведь этому ста­рику действительно удается все! Так он и впрямь до ста лет доживет... Нет, не дожил. Вре­мя — компаньон своенравный, его не обхитришь. В 1937 году, в возрасте 98 лет, «керосин­щик» умер. Стыдно сказать, но могила его несколько раз была осквернена. Судя по все­му, множество людей относи­лись к предназначению Джона Дэвисона Рокфеллера совсем иначе, чем он сам. Власти были даже вынуждены выста­вить рядом с могилой поли­цейский пост.