18 апреля будущего года исполняется сто лет со дня Лос-Анджелесской катастрофы - землетрясения силой 8,3 балла по шкале Рихтера, унёсшего жизни более 800 человек.
Писатель Джек Лондон, оказавшийся в эпицентре стихии, был уверен: «Пройдя сквозь эти муки, мы теперь противопоставим коварной природе все наши немалые технические достижения, чтобы кошмар никогда не повторился». К сожалению, самоуверенность, пусть даже гения, зачастую посрамляется. В1989 году земля опять пришла в волнение. Опять не обошлось без жертв и разрушений.
Сейсмолог Марк Вайтэн заявил в конгрессе США: «Разлом, на котором стоит наш славный город, не угомонится никогда. Пока мощь подземных сдвижек эквивалентна 45-50 ядерным зарядам средней величины. Пока... Завтра может зашкалить. Спасение - в незамедлительном оставлении этого райского места...» Конгресс принял решение не бежать трусливо, а продолжить с учётом повышенной сейсмоопасности реконструировать здания, дороги, аэропорты, линии электропередач и связи.
Для начала специалисты разных профилей отправились в архивы, что- бы скрупулёзно изучить свидетельства горожан, переживших первую трагедию, сопоставить этот горький опыт с опытом второй. В результате из множества разрозненных фактов сложилась картина противоречивая, отнюдь не оптимистичная.
Для того чтобы избежать, надо предвидеть. Чтобы предвидеть, нелишне, как выразился Джек Лондон, периодически обращаться к быстро обрастающим мхом эмоциям мемуаристов. . Они буквально вопиют из страшной апрельской среды 1906 года.
Сара Рандом, воспитательница сиротского дома: «О протяжённом геологическом разломе под Лос-Анджелесом я не раз слышала от отца, горного инженера. Он сравнивал наше положение с сидением на бочке с отсыревшим порохом: как высохнет, сразу рванёт. Я хоть и прислушивалась, но всерьёз это не воспринимала, как оказалось, зря. Этот разлом носит имя святого Андреаса.
Небо! Ночью оно не имело привычных звёзд. Оно ближе к крышам домов источало малиновый цвет гаснущих угольев. Чуть выше шли мёртвые, неподвижные белёсые полосы. Над ними слегка подёргивалась густая, абсолютно чёрная субстанция, выстреливающая вверх золотистые лучи. Краски не смешивались. Лишь ближе к рассвету их перемешало и стянуло в волнистую бирюзовую дымку. Я это видела, потому что не спала из-за сильной боли в затылке и потому что, как только поднималась с постели, голова кружилась так, что пол уходил из-под ног. Не спали и воспитанники. Их тошнило. Но вот утро, 5 часов 15 минут.
Первый толчок такой, что тяжёлые деревянные кровати подбросило. Всё заходило ходуном. Деревянный добротный дом стало корёжить и скручивать. Велела детям, не мешкая, выбираться на улицу. Дверь заклинило. Сторож отжал её. Выскочили. Дом загорелся. Оказалось, что огонь перекинулся на него из разрушенной
бензомагистрали «Телеграф хилл», в которую ударила молния. Понять трудно, но электрические разряды шли от земли и возвращались на землю в виде чёрных молний. Куда деваться, где прятаться?
Дорога привела в ужас, её брусчатка ходила волнами. В десяти-пятнадцати метрах от нас по земле пошли трещины. Они становились непреодолимыми провалами, бог знает, какой глубины. Такого не увидишь в кинематографе. Провалы раскрывались, как хищные рты, и заглатывали без разбора каменные, деревянные строения вместе с людьми. Как только земля схлопывалась, воздух над ней начинал слабо мерцать. Мерцание было хорошо заметно в густой пыли, окутавшей город. Сторож сказал, что следует пробираться к вокзалу, откуда нас эвакуируют. Мы пошли, обходя развалины, спотыкаясь о трупы. Железная дорога оказалась полностью выведенной из строя. Рельсы, шпалы вспучило, перекрутило, паровозы, вагоны разметало. Да, я и все воспитанники остались живы. Погибли мой отец и брат. Наш дом сгорел дотла. Живём с матерью и сестрой, как многие, в палатке. Зарабатываем на пропитание, участвуя в общественных работах по расчистке завалов...»
Сара Рандом ни словом не обмолвилась о том, как, задыхаясь, выносила детей из задымлённого сиротского дома, о том, что лицо этой двадцатилетней девушки обезобразили ожоги. Об этом в еженедельнике «Нью-Йокер» рассказал Джек Лондон: «Что отвело убийственный карающий удар от несчастного города и несчастных горожан, не знаю, никто никогда не узнает. Просто так заведено силами Тартара: был последний удар сокрушающей лапой Цербера, и наступила тишина обманно-хрупкая, на часы ли, столетия ли, тысячелетия ли... Над мороком пожарищ, развалин висели клубы ядовитого дыма. Воды, еды на всех не хватало.
Несмотря на отчаянное положение, такие герои, как очаровательная учительница Сара Рандом, пожилой пекарь Ричард Тоффи, выносили из огня беспомощных людей, отогревали одеялами и кипятком, доставленными полицейскими и пожарными. Они, не зная, увидят ли завтрашний день, давали еду и питьё, выказывая милосердие... Я не могу не сказать и о существах иного сорта, негодяях и мерзавцах. Ещё когда земля ходила ходуном, когда, казалось, рушилась сама Вселенная, адовы семена пышно взошли. Мародёры, грабители, как шакалы, сбивались в стаи, чтобы срывать драгоценности с погибших, опустошать брошенные жилища, банки, ювелирные лавки, насиловать, убивать».
Статистика ущерба, причинённого Лос-Анджелесу первым землетрясением, удручает. День 18 апреля 1906 года в США по ассоциации с пожарами называют Крестом рубиновой среды. Были полностью разрушены 9500 строений, водопровод, канализация, электрические, телефонные, телеграфные подстанции, линии, мосты, дороги, ледники для хранения скоропортящихся продуктов. Богатый эмигрант из Италии Лучиано Мути оставил удивительное свидетельство: «Отрезанные от источников воды, мы не растерялись, тушили пожары марочными винами, израсходовав более десяти тысяч литров. Вино - густая кровь корсиканских виноградников - спасло выгорающую, пусть малую, часть нашего любимого Лос-Анджелеса».
После первого землетрясения в городе американской мечты Лос-Анджелесе США обзавелись Главным строительным кодексом, действующим до сих пор. Малейшее отступление от его жёстких требований чревато либо огромными штрафами, либо длительными сроками тюремного заключения. Ведущий американский эксперт - сейсмолог Уильям Бейкам, справедливо полагает, что американцы научились качественно строить благодаря тому, что век находятся под дамокловым мечом этого документа.
И действительно, катастрофическое землетрясение 1989 года, как ни пыталось, не смогло превратить процветающий город в общую могилу. Небоскрёбы раскачивались, из межэтажных фасадов сыпались стеклопакеты. Небоскрёбы устояли благодаря сверхпрочным маркам бетона, нашпигованного стальными оттяжками. Стихия не пощадила тех, кто припарковал машины к малоэтажным старым постройкам, тех, кто были на вздыбившихся открытых местах - стадионах, автотрассах, в парках, в кафе. Правонарушений не было. Люди, рискуя, выручали друг друга. Ушедших предали земле. Продолжили жить.
Александр ВОЛОДЕВ
|