Швыряет. Седьмой  день швыряет.. Волны до самого  горизонта громадные, злые.  Небо тоскливое, плотное как слежавшийся снег. Спрятать­ся бы сейчас в уютную бухту, где ревут по вечерам мор­жи, барахтаясь в сонной воде, где камни на берегу отшли­фованы морем, а в мелких лагунах, обнажающихся во время отлива, поднимается из воды странный сказочный мир водорослей, гребешков и прилепившихся к камням ко­лоний слабых северных ми­дий. Негде спрятаться. Нет такой бухты сейчас на Севере, всё зыбко и непрочно, кача­ется мир, планета вздрагива­ет от холода и солнце ёжится где-то за свинцовой пеленой сентябрьского неба...» Карс­кое море, запись в экспедици­онном дневнике.

Мы спрятались в бухту Благополучия на Но­вой Земле. В те вре­мена это был «сплошной красный район». На навига­ционных картах были обоз­начены «красные пунктирные районы» и «сплошные крас­ные». В «пунктирный» можно было заходить и отстаиваться на рейде. Нельзя было только сходить на берег. В «сплошной красный» нельзя было вооб­ще заходить - опасно.

На берегу самой бухты ос­тавались строения старой, ещё довоенной гидрометео­рологической станции. Спе­циалисты работали в ней во время войны. Но как-то всплы­ла в бухте немецкая подвод­ная лодка. После обстрела оставшиеся в живых были вы­нуждены покинуть станцию. Они пешком ушли на юг, и бескрайние просторы Новой Земли поглотили их. Вот та­кую легенду мы услышали.

Мы знали, что такое запрет­ный «красный район». Быв­шая зона испытаний ядерного оружия. Возможно, всё было бы нормально, ведь запреты всё-таки устанавливались «с запасом».

Но тут началась бора. Чтобы она возникла, нужен ряд ус­ловий. Первое - гористый бе­рег. Причём не просто горы, а горы определённой высоты и формы. Второе - ветер со сто­роны этих гор.

Бора - это массы воздуха, сваливающиеся с гор в при­брежную котловину. Бору можно сравнить с водопадом. Так же, как и в водопаде, здесь возникает большая скорость и завихрения потока. Но не только в этом беда боры. Воз­дух, «падающий» сверху, пе­реохладившийся на высоте, не успевает из-за большой скорости нагреться и резко: понижает температуру в прибрежной котловине.

Обычно бора бывает ближе к зиме. Например, в Новорос­сийске она чаще наблюдает­ся в период ноябрь-март. К обычному холоду в это время прибавляется холод «падаю­щего сверху» воздуха. Получа­ется сочетание очень большой скорости ветра с ледяными брызгами, а это, в свою оче­редь, приводит к обледене­нию прибрежных сооружений и находящихся в гавани судов. Обледеневшие сооружения легко разрушаются бешеным ветром, обледеневшие суда могут опрокидываться, а ка­тера просто выбрасываются на берег.

В Новороссийской боре скорость ветра может до­стигать 50-60 м/сек. Это не предел. В Новоземельской боре, о которой шла речь в са­мом начале, считается возмож­ной скорость до 100 м/сек.

Переведём в более при­вычные километры в час. Поскольку здесь может быть сравнение с мчащимся авто­мобилем. 50 м/сек соответс­твует примерно 180 км/час. Попробуйте высунуть голову из окошка мчащегося с такой скоростью автомобиля - мо­жет, обойдётся без травмы. 100 м/сек соответствует 360 км/час. Вот при такой скоро­сти точно не стоит рисковать высовывать голову.

Итак, в Новоземельской боре ветер может иметь та­кую жуткую скорость. Имел ли  он её в бухте Благополу­чия, сказать затруднительно - никто не измерял. Но пройти по палубе было практический нереально. Разумный капи­тан приказал, пока ещё было возможно, протянуть вдоль палубы леера и запретил без крайней надобности вообще показываться наверху.

Что в это время происходит наверху? Вот как описывает бору один капитан дальнего плавания, попавший в неё в новороссийской гавани. «... На палубе был ад! Ветер та­кой силы, что тяжело дышать. В воздухе неслась водяная пыль, срываемая с пены на воде. Судно сильно оттяну­ло от причала, и часть толстенных швартовных канатов уже полопалась. Оставшиеся были натянуты как струна и трещали, угрожая лопнуть... Вскоре к борту подошли два буксира и, работая на пол­ной мощности, стали пытать­ся прижать судно к причалу. Это удавалось им с большим трудом...»

Новоземельская бора, как следует из приведённых дан­ных, в полтора-два раза силь­нее. Можно себе представить тот «ад», который творился в бухте Благополучия. Здесь неслись с ветром не только брызги срываемой пены. На палубу летели переморожен­ный береговой грунт и галь­ка. Пройти по палубе в редкие минуты относительного зати­шья, даже удерживаясь за ле­ера, было невозможно. При всём этом волнение в бух­те было небольшим - ветер

«придавливал» воду и не позволял волнам подниматься.

Судно не могло уйти в от­крытое море. Прекрасная в любом навигационном отношении бухта Благополу­чия действительно оправды­вала своё название. Она была замечательной бухтой для лю­бых условий. Кроме боры.

Посредине выхода из бух­ты торчал каменистый остров. Пройти по фарватеру мимо ост­рова было несложно. Но не при таком ветре. Пришлось отстаиваться в этом аду больше суток.

Всех беспокоило даже не возможное облучение в «крас­ном районе». Его последствия были отдалёнными. Беспоко­ила более близкая опасность - выдержат ли якоря. Если не выдержат, то судно с неумоли­мой определённостью должно было оказаться на рифах. Яко­ря выдержали. Злобный ветер с названием «бора» бывает во многих местах, где есть при­брежные возвышенности. Мож­но ли его спрогнозировать?

Можно, конечно. Естест­венно не со 100%-ной веро­ятностью. Предсказывать «с гарантией» погоду метеороло­ги ещё не научились. Однако глава Росгидромета А. Бедрицкий в своём интервью недав­но сказал: «...Новороссийская бора повторяется каждый год. Мы знаем это, но не знаем за­ранее точно, когда это про­изойдёт. В 2002 году местные власти, будучи предупреждён­ными о приближении стихии, не приняли надлежащих мер, чтобы в свою очередь оповес­тить население. Даже самый лучший прогноз не поможет, если на него не будет никакой реакции...»

В 2002 году в Новороссий­ске погибли от боры десятки человек. Сколько было травм, сорванных крыш! «...После нескольких часов такого ветра остаются тяжёлые последствия - выброшенные на скалы суда, затонувшие у причалов катера ....» (из воспоминаний капитана).

На Чёрном море бора на­блюдается примерно от Анапы до Туапсе. Она опасна на расстояниях в несколько ки­лометров, редко - до 10 км.

Бора опасна и в воздухе. По­павший в неё самолёт может потерять управление. Встречу с борой, происшедшую в 1933 году, вспоминает М. Раскова («Записки штурмана»): «.... Летели спокойно. И вдруг около Новороссийска совершенно не­ожиданно машину швырнуло вниз. Я глянула на высотомер. В одно мгновение самолёт по­терял почти двести метров вы­соты. Ветер трепал и бросал из стороны в сторону наш самолёт, который до сих пор казался та­ким мощным. Впервые в жизни я испытывала настоящую «бол­танку». Это дул бора.

Иван МАЛЫШЕВ