В отличие от стран Западной Европы, в России никогда не было поощряемой церковными и светскими властями массовой охоты на ведьм и колдунов. За все время действия цер­ковных судов здесь было сожжено и казнено другими способами людей примерно столько же, сколько в Париже фанатичные католики убили за одну лишь Варфоломеевскую ночь. Но в народе все-таки всегда говорили о ведьмах и колдунах, и над ними - настоящими, а чаще мнимыми - порой вершили самосуд Причем происходило такое и в блистательном XVIII веке, и даже вплоть до конца... XIX века, который называли просвещенным.

Средневековье в свете электрических фонарей

Один из таких случаев произошел 25 сентября 1895 года в Москве на Николь­ской улице, близ почитаемой в народе святыни - часовни Святого Пантелеймо­на. В те времена около нее всегда толпи­лись люди. По ночам часовня была за­перта, но ранним утром, еще задолго до рассвета, в ней служили молебен. Затем чудотворная икона из часовни вывози­лась в город для служения молебнов в частных домах. К этому моменту в часов­не собиралось особенно много народа - все больше крестьяне и мещане.

Так было и в ночь с 24 на 25 сентября. Часовня еще не была отперта, а около нее уже толпились человек триста. Среди них находились страдающий эпилепсией крестьянский мальчик Василий Алексеев и сопровождавшая его простая женщи­на. Возле этой пары стояла крестьянка Наталья Новикова. Она разговорилась с мальчиком и дала ему яблоко. Надо же такому случиться, что едва Вася начал есть его, как с мальчиком случился эпи­лептический припадок. На крик Алексее­ва прибежал с ближайшего поста городо­вой и отвез больного в приемный покой. Толпа, конечно, всполошилась:

-Отчего был крик? В чем дело?

Наталья Новикова и женщина, сопро­вождавшая Васю Алексеева, к тому мо­менту, видимо, уже успели повздорить, по­скольку вторая из них принялась самым ехидным образом разъяснять народу:

-Мальчика испортила эта баба. Дала ему яблоко, а яблоко-то было наговор­ное. Едва он закусил яблоко - как закри­чит! И почал выкликать...

Сплетня быстро обошла толпу. На Но­викову стали смотреть со страхом и нена­вистью. Были слышны голоса:

-Ведьма!

-Мальца заколдовала!

-Пришибить - и греха не будет... Новикова испугалась и попробовала

уйти от греха подальше. Когда она про­биралась к Проломным воротам, кто-то отчаянно возопил:

-Братцы! Бей колдунью!

И тотчас же началось: несчастную жен­щину сбили с ног и принялись колотить кулаками. Били с яростью и без жалости. На счастье «колдуньи», мимо проходил засидевшийся на работе до глубокой ночи чиновник Нейман, который, завидев происходящее, бросился в толпу, крича:

-Что вы делаете?! С ума сошли?!

Ему отвечали:

-Уйди, барин! Не место тебе здесь... Наше дело, не господское...

Нейману тоже досталась изрядная пор­ция тумаков, но он все-таки, обороняясь, протиснулся к Китайскому проезду, где к нему подоспел городовой, чтобы принять полуживую Новикову. Она была страшно обезображена. И над местом этой средневековой расправы ярко сиял электри­ческий фонарь, а вокруг располагался город, в котором уже появились телефоны.

Чумное безумие

Гораздо хуже в 1770 году сложилась судьба одного священнослужителя из украинского села Войтовка во время ужасающей эпидемии чумы. Какие меры власти ни принимали, ничего не помога­ло. Люди продолжали умирать сотнями и тысячами. В Войтовке крестьяне тогда решили, что по селу что-то ходит, отворяет окна и «надыхуе» через них в хаты, отчего народ и мрет все больше и больше. Объ­яснение моровому поветрию было най­дено, так что оставалось отыскать лишь конкретного виновника бедствия. И вот на сельском сходе некоторые из присут­ствующих заявили, что видели ходящего по селу «упыря», что на него с остерве­нением нападали собаки, а скот при его виде стремительно разбегался. Якобы даже видели, во что «упырь» был одет: в белую рубаху и синие суконные штаны.

Всему селу было известно, что в таком одеянии обыкновенно ходил приходской войтовский поп, отец Василий. Тогда у присутствующих возникло подозрение, что это он и ходит по селу и «надыхуе» в хаты. Обратились с вопросом к самому батюшке, но он категорически отверг все обвинения. Тогда спросили попадью, не ходит ли батюшка ночью по селу. Неиз­вестно, имела ли она какой зуб на своего супруга, но попадья ответила, что ходит и что у мужа бывает по ночам его уже умершая сестра вместе с другими мертвеца­ми, причем все они толкутся с шумом по комнате и «клацают ртами, будто что едят».

Тогда мужики устроили очную ставку попадьи с батюшкой, требуя, чтобы она сказанное ею повторила в его присут­ствии. Она повторила, добавив:

- Не запирайся, попе, бо сама правда, що ты ходишь по селу в ночи.

Это подтвердила и поповская кухарка. После этого участь отца Василия была ре­шена. 30 человек, выбранные сходом, сперва пошли и выкопали на кладбище яму, а затем явились к священнослужи­телю. Когда он вышел из дома, его ста­ли бить кольями. Избив до полусмерти, селяне достали носилки, положили попа на них и отнесли к выкопанной яме. Там, пробив его тело осиновым колом от пле­ча к плечу «навылет», бросили в яму и, не слушая жалобные мольбы, еще живо­го закидали землей. Причем участники изуверского убийства позже уверяли, что поветрие болезни после этого затихло, хотя и не совсем.

Самозваный упырь

Еще один характерный слу­чай имел место 6 июля 1727 года в поселке Решетиловка Полтавской губернии. В тот день туда пришел некий Таври­ло Мовчаненко, уроженец села Стасовцы, и объявил себя упы­рем. Он заявил жителям, что дождя в стра­дающей от засухи Решетиловке нет из-за того, что там живет много ведьм. Народ привел Гаврилу к сотнику и потребовал от последнего, чтобы тот всякого, кого упырь объявит ведьминским отродьем, велел то­пить в воде. Сотник этого не разрешил, но поскольку было «невозмогши народ уняти» и «уступая принуждению толпы», велел при всем народе допросить упыря. На допро­се том упырь показал: родом он из села Стасовцы, волшебству учился в Зеньково у Ивана Голи-Постолы, живущего близ Гордня Тягнишкуры. Наука волшебства состояла в мазанье под плечами «неким зельем». В Зеньково он прожил три года и знает там трех ведьм, с которыми вместе волшебствовал. В самой Решетиловке он указал на четырех «ведьм».

Показания упыря произвели в народе сильное волнение. Сотник, боясь бунта и угроз, что его самого убьют, если не даст утопить указанных ведьм, донес о проис­ходящем полтавскому наказному полков­нику. Тот выслал для унятия бунта помощь. При этом упырь и четыре указанные им «ведьмы» были доставлены в Полтаву для допроса. Там Мовчаненко назвал себя волшебником и на очной ставке с Марией Пещанской, Марией Пустоваровой, Мотрей Гуринкой и вдовой Ефимией Сорочихой показал, что все они ведьмы. По сло­вам Гаврилы, Пустоварова ночью, сделав его конем, ездила на нем и погоняла по­леном, а Иван Голи-Постола, зеньковский житель и природный колдун, передал ему свое знание, и с того времени решетиловские и зеньковские ведьмы ездят на нем в Киев на Лысую гору.

Обвиняемые «ведьмы», однако, пока­зали, что ничего про то не ведают. Тогда упыря допросили вновь - на сей раз «под батожным боем», после чего он сознал­ся, что «в безумии опорочил» этих жен и что в «новомесяц припадает ему в голо­ве замешанье», вследствие которого он трижды был близок к смерти. Полтавский полковой суд, узнавши «явную его, Мов­чаненко, плутню и обману», приговорил опороченных женщин освободить из- под караула и отпустить их домой, о чем «все­му урадово-решетиловскому товариству и посподитству и кому того ведати надлежит объявить, дабы всяк, ведая о таковом вы­мышленного обманщика и неполного ума человека потворе, впредь оному и подоб­ным ему лживцам весьма не доверял».