Анатоль Франс писал, что его ба­бушке было видение Робеспьера. Причём точно по времени - ког­да ему прострелили челюсть. В Греции сохранились сооружения, где (по Гомеру) на свиданиях с умершими «колебались оковы материи».

Некий Эрнст Баннет рассказывал: «Однажды жена отчётливо увидела на полированной поверхности шкафа умершего отчима, она даже подумала, что где-то здесь повесили его портрет и что в полумраке комнаты - отражение. Но не было никакого портрета... И старый слуга затем признал хозяина».

Отвергать подобные явления не­честно к памяти предков. Но явления не воспроизводятся. «Возможно, для опытов не удавалось создать тонко­го плана», - задумался доктор Моуди, уже написавший бестселлер «Жизнь после жизни». И он превратил свой до­мик в Алабаме в «приёмную», где «ко­лебались основы материи».

Ставни и плотные оконные што­ры. Кресло отклонено назад, чтобы оставался полный и глубокий обзор темноты, пространство которой обес­печивалось занавесом, окружающим зеркало. Свет слабого светильника за креслом создаёт глубину на блестящей поверхности. Клиенты прибывали ут­ром в назначенный день, захватив с собой любые памятные вещицы: трубку, очки, даже шахматные фигурки.

Приходила молодая женщина   для общения с тётей Бетти. «В телефонной компании, где я работаю, никогда бы не повери­ли мне, что я опознала её... Я сидела, и ничто не занимало мой ум, я прос­то глядела и сожалела, что тётя Бетти умерла в одиночестве. И вдруг уже не видела раму зеркала... Я была как бы там, внутри. Я не ожидала встретить её, но почувствовала, что тётя рядом, за­тем увидела. Она не была прозрачной, и вместе с тем я знала, что она нереаль­на. Голос её был не из тех, какими мы разговариваем. Я работаю в телефонной компании, и когда мы связываемся через спутник, звучание также меня­ется... И лучше я описать не могу. Тётя Бетти сказала, что там всё прекрасно».

Пришёл мужчина, «натура» не слиш­ком тонкая, он и охарактеризовал себя как интересующегося скептика. «Я не из тех, кто воображает всякое там... разное». Но пожелал встретиться с сержантом, убитым три десятилетия назад, и оказался превосходным объ­ектом. «Это было так же реально, как встретиться с кем угодно, и я шокиро­ван. Я стоял в четырёх шагах от него, и он тоже стоял - без какого-либо покачивания». Оглядевшись, он добавил: «Это работает, я шокирован».

Люди переживали видения. Молодой человек пришёл повидать подругу, по­гибшую, когда ей не было и семнадцати лет. «Она вышла из зеркала. Я был изум­лён, а она нет. Должно быть, знала, что происходит. И вот, со времени её смерти я ещё не был настолько раскрепощён».

После внетелесных восприятий при­ходилось подготавливать человека к возвращению в действительность. Иной видел дедушку и вдруг осознавал, что не тот, давно умерший человек, здесь, а что скорее сам он оказался в его времени. Некий Карл Сагон, астроном, расска­зывал: «Десятки раз со времени смерти родителей я слышал, как они произно­сили моё детское прозвище. Общение с ними не прекращалось - в той или иной форме». Никого не охватывал страх. Люди приходили убедиться, что с их близкими и после жизни всё в порядке.

Реймонд Моуди колебался, не по­пытаться ли и самому увидеть бабушку? Можно ли и ему стать предметом эксперимента? А вдруг после этого он не сможет быть достаточно объективным? Всё же он решился на свидание, какие бы фор­мы оно не приняло, и стал смотреть в зеркало, ощущая чистую его глубину. Через час он решил, что у него своего рода иммунитет к этому.

Но вдруг возникло чувство её при­сутствия... Видение покинуло отра­жающую поверхность, возникнув в физическом мире. Как ни странно, она была в комнате. Однако ему казалось, что она находилась словно бы внутри какой-то полости пространства, вок­руг неё была словно дымка.

Далее ему показалось, будто она чуть-чуть забавляется, что он настоль­ко нетерпелив - уже сейчас желая побеседовать с ней, вместо того, что­бы дождаться своего часа. Он также вспомнил её привычку объявлять: «Это моё последнее Рождество!» Она произ­носила это каждые каникулы послед­ние двадцать лет. Она улыбнулась, и он понял, что от неё по-прежнему исходит любовь к нему и добрый юмор, и в то же мгновение это оказывалось выше его понимания. Глядя в глаза привидения, он так же понял (или она сказала, и в её выговоре было нечто от тихого эха), что смерть - ни на что не похожа.

Реймонд не переставал удивляться, что находится в присутствии человека, который покинул мир, и растерянно ска­зал ей «береги себя», и она опять улыбну­лась. И это оказалось лучшим общением, которое у него было когда-либо с ней.

Реймонд Моуди записывает: «.. .То, что мы называем смертью, - не есть конец жизни. Некоторые счи­тают появление призраков галлю­цинацией. Не могу сказать точно - что это было, однако могу сказать точно - чем это не было. Если бы я посчитал это, такое своё свидание, галлюцинацией, тогда я должен был бы считать галлюци­нацией всю мою жизнь».

Темны секреты Природы. Их, конеч­но, не могут объяснить учёные, кото­рые только и делают, что измеряют всё, что можно измерить, а всё остальное относят просто к тёмным векам. Воз­можно, умершая личность оставляет «нечто», и чем бы это «нечто» ни было, оно, под воздействием некоего энер­гетического источника, препятствую­щего распределению в пространстве и времени, некоторым образом спо­собно общаться с живыми.

Многие ещё хотели бы убедиться, что там, за дверями «приёмной Мо­уди», можно повидаться с ушедшими, хотели хотя бы раз заглянуть в её две­ри (а кто-то, говорят, заглянул уже и во второй раз - уже и не через двери).

Ещё Геродот писал: «Мы выживаем в смерти. Смерть не причина для беспо­койства». «Есть что-то вне материи и за­конов её», - сказал академик Сахаров.

Максим СИВЕРСКИЙ